Ближний круг - Александр Афанасьев

не пустует. Там сидел водитель, причем скорее всего – настоящий водитель этой машины. Его буквально колотило от страха…

– Сколько их там? – резко спросил Николай по-арабски

– Трое! Трое, эфенди! Пощадите…

– Кто такие?

– Не знаю… не знаю, эфенди…

– Кто. Это. Такие…

– Остановили… сказали, убьют…

Неужели, Мухабаррат? Им не проблема раздобыть любую машину. Но то тогда? Федаины? Да, это те еще отморозки…

– Заводи мотор. Уезжай.

Трясущимися руками – водитель повернул ключ. Снова ударил автомат из окна – но Николай был начеку и тут же ответил. Иракский автомат – замолк внутри – грохнули несколько выстрелов…

Не обращая внимания на иракского водилу, не зная жив он или мертв – Николай перебежал к дому, держась правее. Выстрелов не последовало…

В магазине автомата осталось восемь или девять патронов, он начал продвигаться к двери – но штурмовать не пришлось. Дверь открылась… он вскинул автомат – но это был Бахметьев.

– Зайди! – прошипел он, оглядывая улицу.

Николай зашел в дом – и Бахметьев тут же закрыл дверь. В доме – пахло горелым порохом, они прошли в соседнюю комнату. У самого окна на полу – труп, коренастый, усатый иракец, рядом с ним – валяется автомат. Немецкий, модель МР5. тут их полно. Военные трофеи, иранского производства, в свое время шах закупил линию и производил по лицензии. Чуть дальше – еще один… этот совсем молодой. Третий – у самой двери на кухню.

– Что происходит?

– Хреново все – сказал, как отрезал Бахметьев – хорошо, если из страны выедем Ты как?

– Нормально. Я быв глянул, что на улице.

– Давай. Потом – возвращайся. Огородами уходить будем.

Держа автомат под рукой Николай выглянул на улицу. Никого, и сирен не слышно, но это ничего не значит – иракские полицейские машины, за редким исключением сиренами не оснащены. Перебежал к Тойоте… тот, кого он застрелил – белый европеец. Лет тридцать, с небольшим, усы, рост средний, лицо ничем не приметное – обычный работяга. Рядом автомат МР5, подобрал, посмотрел – клейма немецкие, не иракская вязь. Легкая куртка, под ней… ху, а под ней – что-то вроде разгрузочного жилета, но такого, какой он никогда не видел. Какой-то скрытный и с первого взгляда видно – отлично продуманный. Он вытащил один за одним три кривых, похожих на калашниковские магазина, сунул за пояс. Посмотрел по карманам – документов нет. Только ключи – одни от машины, другие от хрен знает чего…

Второй. Намного темнее… не араб, а скорее левантиец, спесь арабской и средиземноморской, римской крови. Тоже усы – но короткие, тщательно подбритые, то же самое оружие и то же – эта разгрузка под легкой курткой. Документов нет.

Вернувшись в дом, он протянул автомат Бахметьеву, тот глянул на клейма, скривился

– Понятное дело.

– Один – белый европеец. Второй – не знаю кто, но точно не араб.

– Это американцы.

– Американцы?

– Саддам принимал решение, с кем ему быть. Нами или с ними. Кажется, принял.

В руках у Бахметьева уже была сумка. Он повесил оружие на плечо, кивнул

– Пошли!

Вместо того, чтобы выйти через дверь – они перебрались через забор на соседний участок. Там тоже была вилла и тоже дипломатическая. На шум – выглянул пожилой, с лошадиным, унылым лицом мужик.

– Was…

Увидев автомат, он побелел как мел и заткнулся. Бахметьев подмигнул

– Второй секретарь посольства ФРГ – и заорал во весь голос – это вам за Ленинград, с…

На подъездной дорожке – стоял Мерседес с германскими дипломатическими номерами. Бахметьев сунулся и открыл… немец был настолько законопослушен и беспечен, что даже не запирал машину…

– Поехали. До посольства проскочим.

Николай – сел в машину, положил автомат на колени. Тронулись.

– Давай, рассказывай. Ты то – как влип.

Николай рассказал последние новости. Включая расстрел на дороге. Бахметьев кивнул

– Так оно. В игре с нами – Саддам больше полагается на этих отморозков, он не может быть уверенными в мухабаррате и армии – даже в мухабаррате. Везде есть сочувствующие коммунистам А соплеменники – законченные негодяи. Саддам обещает им власть.

– Зачем ему это?

– Кому – Саддаму?

Бахметьев – ловко управлял Мерседесом. Остановить их не пытались.

– Я тебе кое-чего расскажу, только ты никому это не передавай. Мотай на ус и помалкивай. Что мы, что американцы – играем в одну и ту же игру, здесь. Но знаешь, чем дружба с нами отличается от дружбы с американцами?

…

– Когда ты дружишь с нами, ты все-таки должен заботиться о народе. Что-то делать для него. А не просто повторять одни и те же слова про неминуемую победу коммунизма. С американцами – ты можешь делать все, что угодно. И сколько бы ты не наворовал – они все это помогут тебе вывезти и пристроить.

Бахметьев говорил… как то легко, беззаботно – но, прислушавшись, за глубоко укоренившимся цинизмом можно было уловить и ярость и боль

– Бабрака Кармаля… думаешь, мы его просто так скинули? Сначала поставили – а потом скинули. Он на подсосе у американцев был. И стоило это американцам – триста чем-то тысяч долларов. Понимаешь? Мы, б… в страну миллиардами деньги бахаем. Пацанов гробим. Тюльпаны над Союзом летают. А американцы – приходят и дают триста тысяч долларов. Только лично и наличными. И все – страна их. Так и тут… наверное.

Посольство – было совсем рядом. Перед съездом – стоял бронетранспортер. У будки охранника – маячили солдаты в красных беретах – Республиканская гвардия.

– Ни х… себе… – КГБшник и не подумал останавливаться, вальяжно просквозил мимо, на машине с чужими не советскими дипломатическими номерами – придется через аэропорт. Или в Курдистан дуть, там есть канал…

Николай оглянулся. Посольство, блокировавшие его солдаты – оставались позади.

– А ведь мы предаем их… – вдруг сказал он

– Кого?

– Иракцев. Тех, кто поверил нам.

КГБшник покачал головой

– Пионерские костры в ж… не отгорели? А ведь ты после Афгана.

– Да нет. Просто мы уедем. А они останутся. А ведь мы коммунисты – нет?

КГБшник – мог выругать его матом, мог просто приказать сидеть смирно и не рыпаться. Но вместо этого – он свернул к тротуару.

– И что? Чего предлагаешь делать? Штурмовать дворец Саддама? Вот с этим?

– Да нет…

– А что тогда?

– Как насчет тех людей – которые у нас есть? Я имею в виду в армии?

– Каких людей? – нехорошим тоном спросил КГБшник

– Коммунистов. Уровня от генерала и выше. Они есть, я никогда не поверю, что их нет. Они рассчитывают на помощь Советского союза – а мы их бросим?

– Думай, что говоришь!

– Я думаю. Я очень хорошо думаю!

– Бросим… так вот, выступление намечалось после того, как увенчается успехом покушение на Саддама! Которые ты провалил!

– Я не знал!

– Не знал? А что – головой подумать не мог? Мы специально туда тебя направили. чтобы ты дошел до всего сам. А ты – стал его лучшей страховкой. И теперь он – подготовился чтобы начать расправу!

Николай упрямо тряхнул головой

– Они все еще генералы. У них все еще в подчинении целые бригады. Бригады, прошедшие фронт и они не поверят в предательство своих генералов. Это все еще грозная сила и если…

– Без если! Москва даст добро в лучшем случае завтра! У нас нет времени!

– Значит, нужно действовать не получив добро от Москвы!

Сказанное – повисло в воздухе тяжелым облаком. Оба они понимали, что от того, что произойдет сейчас, что будет сказано – зависит многое.

– Без санкции. Да ты охренел, парень – сказал КГБшник

– А ведь мы – коммунисты…

– И что?!

 – Есть в военном приказеТакие слова,На которые только в тяжелом бою(Да и то не всегда)Получает праваКомандир, подымающий роту свою.Я давно понимаюВоенный уставИ под выкладкой полнойНе горблюсь давно.Но, страницы устава до дыр залистав,Этих словДо сих порНе нашелВсе равно. 

И резидент КГБ в Багдаде – закрыл глаза, вспоминая грозные строки. Он тоже их помнил. От отца…

 Год двадцатый.Коней одичавших галоп.Перекоп.Эшелоны. Тифозная мгла.Интервентская пуля, летящая в лоб, —И не встать под огнем у шестого кола.  ПолкШинелиНа проволоку побросал, —Но стучит над шинельным сукном пулемет,И тогдаеле слышносказалкомиссар:– Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!  Есть в военном приказеТакие слова!Но они не подвластныУставам войны.Есть —Превыше устава —Такие права,Что не всем,Получившим оружье,Даны…  Сосчитали штандарты побитых держав,Тыщи тысяч плотинВозвели на реках.Целину подымали,Штурвалы зажавВ заскорузлыхТяжелыхРабочихРуках.  И пробило однажды плотину однуНа Свирьстрое, на Волхове иль на Днепре.И пошли головные бригадыКо дну,Под волну,На морозной зареВ декабре.  И когда не хватало«…Предложенных мер…»И шкафы с чертежами грузили на плот,Еле слышносказалмолодой инженер:– Коммунисты, вперед!.. Коммунисты, вперед!  Летним утромГраната упала в траву,Возле ЛьвоваЗастава во рву залегла.«Мессершмидты» плеснули бензин в синеву, —И не встать под огнем у шестого